В инженерной практике нужно принимать не только правильные, но и быстрые решения. Перефразируя поговорку, хороший инженер быстро принимает и реализует решения, а тот, кто быстро принимает правильные решения - отличный инженер. Плохо то, что принятые быстрые и неоптимальные решения закрепляются. Следующие проекты делают “с учётом накопленного опыта проектирования” и т.п.
Недостатки этого подхода видны не сразу. Когда вы потерпели кораблекрушение и над волнами показалась крышка рояля - рояль, безусловно, отличное спасательное средство. Плохо только, когда спасательные средства для кораблей начинают делать в виде роялей.
Из проекта в проект кочуют “амбары нефтесодержащих отходов”. Прямые наследники шламовых амбаров на кустовых площадках. На период бурения скважин шламовый амбар служил для рециркуляции бурового шлама. Сегодня, насколько я знаю, амбарное бурение уже не применяют на практике. После окончания бурения в шламовые амбары сливали все виды отходов подряд. Такой “амбар” (пишу в кавычках, в законодательтве таких объектов для размещения отходов не предусмотрено) оборудуется современной гидроизоляцией, пандусом для заезда спецавтотранспорта, наконец, козловым краном с грейфером, позволяющем исключить работу спецтехники. Убедить эксплуатационщиков, что более прогрессивна и проста другая схема практически невозможно. Если заказчику по факту нужен полигон опасных нефтесодержащих отходов - делается задание на проектирование “шламового амбара”. Согласно действующему законодательству это не объект размещения отходов. Его физически нельзя использовать для хранения и размещения отходов. Максимум - для накопления отходов сроком до 11 месяцев. Но объяснить это будет непросто, так как существует инерция мышления.
Пример с размещением нефтесодержащих отходов очень специфичен, приведу другой. Современные нефтебазы и просто объекты, где хранятся большие количества нефти (в вертикальных стальных резервуарах - РВС, достигающих объёма 10000 м3 и больше) хорошо защищены от пожаров. Сказывается большой опыт в этой области. Каждый РВС находится в собственном земляном обваловании, способным принять и не дать растечься всей нефти. Расстояние между резервуарами принимается таким, чтобы предотвратить возгорание всего парка от единственного загоревшегося резервуара. Но средства активного пожаротушения из арсенала стимпанка. Лафетные стволы (как у пожарных в начале 20 века), пеногенераторы и прочее сложное и громоздкое оборудование.
Для тушения таких пожаров эффективно подавать пену непосредственно на поверхность горящей нефти, но экспутационщики не доверяют этому решению. “А если в первую очередь будут повреждены системы подвода и подачи пены”, “что если не сработают дублированые датчики” и т.п. Инженерное решение очевидно, и такие системы есть. На крыше резервуара размещаются трубки, где циркулируюет пенообразующий в присутствии воздуха агент. Когда начинается пожар трубки сами прогорают и высвобождают пенный агент. Датчик не может не сработать, прогорание трубок неизбежно, система срабатывает именно благодаря своему повреждению. Однако, вокруг нефтебаз продолжают возводиться кольцевые сети водоснабжения, строятся отдельные пеногенераторы, ставятся лафетные стволы. Во многом, эта практика закреплена в правилах безопасности (ПБ), нормах пожарной безопасности (НПБ) и других документах, которые были написаны кровью, но устарели и теперь зачастую снижают степень безопасности. Но живучесть первых решений переломить сложно, это можно сделать лишь тогда, когда они перестают работать.
